Тихая воронежская демографическая катастрофа

Почему по-прежнему исчезают населенные пункты в Воронежской области, несмотря на то, что и губернатор поменялся, и социальная политика региональной власти стала более продуманной?

По итогам 2011 года в Воронежской области, которая за счет сверхусилий губернатора Алексея Гордеева в экономической и социальной сфере стремится быть одним из лидеров в Центральном федеральном округе, исчезло с лица земли 73 населенных пункта (количество населенных пунктов без населения). По большому счету, такой статистический показатель бьет наотмашь руководство субъекта Федерации, подчеркивая, что демографическая проблема для данного региона является вопиющей. Более того, сама социальная сфера, как и промышленная политика, представляет собой крайне уязвимое место для иерархии амбициозных проектов новой региональной власти. И, похоже, серьезных, эффективных рецептов в сфере демо­графии (в 2009 году исчезло 54 населенных пункта, в 2010 – 59). Других социальных направлений у правящего слоя не существует.

Кстати, региональная государственная социальная политика экс-губернатора В. Кулакова была не только неэффективной, но и провальной (ее модель эксперты оценивали как либерально-космополитичную). Это же касалось и сферы демографии. Причем тогда катастрофический масштаб был еще более впечатляющий: в 2001 году с карты области исчезли 105 населенных пунктов, в 2003 году – 109, в 2004 – 117. Однако негативный тренд на сегодняшний день переломить не удалось.

Комментируя эту ситуацию, доктор политических наук, автор ряда научных исследований по моделям и эффективности государственной социальной политики Дмитрий Нечаев отметил: «То, что дает официальная статистика, это лишь верхушка айсберга. На самом деле уровень демографической катастрофы в сельских территориях глубже и опаснее на протяжении десяти лет. Из шести областей Центрально-Черноземного региона по негативным демографическим трендам Воронежская область уверенно занимает «почетное» второе место. Хуже дела обстоят только в Тамбовской области.

В основе исчезновения населенных пунктов – вымирание сельского населения. Это и почти повсеместная платная, но не эффективная медицина, отсутствие занятости, и повальное пьянство как следствие беспросветности в поисках жизненных смыслов, и другие проблемы. Да, федеральные власти заложили прагматические стимулы увеличения рождаемости («материнский капитал»), но на уровне регионов, за редким исключением, эта идея не получила логического достраиваниясучетомместной специфики.

Социальная политика требует системных программ развития, профессионалов в управлении социальной сферой. А этого почти нет. Правда, ранее дела обстояли значительно хуже. Достаточно вспомнить, как в бытность В. Кулакова его подчиненный-космополит Я. Львович, руководитель департамента образования, «оптимизировал», а фактически отправлял в небытие сельские малокомплектные школы. Не понимая, что если в населенном пункте нет школы, то и нет самого населенного пункта».

Следует отметить, что позитивная динамика крайне не позитивного явления, сопряженного с вырождением русской глубинки, характерна и для Орловской области. С 2002 по 2010 год в Орловской области исчезло 1578 населенных пунктов. И это при том, что декларативно были заявления о поддержке и, прости господи, возрождении села! Интересная арифметика получается. От одной переписи к другой не досчитались почти 150 сел и весей, в результате чего уже в 2010 году в Орловской области канули в лету 344 населенных пункта. Справедливости ради заметим, что пик исчезновения сельских поселений пришелся на 2004 год, в котором не стало двух сотен поселений.