Уедет ли курский губернатор-варяг Роман Старовойт в столицу?

Причем энергетика этого дискурса является просто запредельной. Интересно, знает ли о таком региональном политическом тренде сам Роман Владимирович? Догадывается ли он и о том, что «проводы» курского губернатора в столицу стало темой номер один в Курске? Даже в сравнении с КОВИДом-19. 

Полагаю, что об этом Старовойт имеет представление. Плохо это или хорошо для нового главы региона? Это с какого ракурса посмотреть на данный вопрос. Если рассмотреть это сквозь призму сравнений с его коллегами, то проблематику возможного транзита доминирующего политического актора выглядит обыденно. Из 6 губернаторов ЦЧР – четверо варяги. Свои, местные главы, только в Воронежской области (Александр Гусев) и в Тамбовской области (Александр Никитин). Из оставшихся четырех не говорят о варианте губернаторского переезда в Москву только в разрезе Вячеслава Гладкова (Белгородская область). И то, только потому, что его месяца три, как назначили исполняющим обязанности начальника субъекта РФ. Два года, к примеру, дотошно обсуждают «желательность» того, чтобы «свалил» в столицу «липецкий» лидер Игорь Артамонов. Так что ничего нового в этом досужем обсуждении. 

Более того, в данных разговорах о столичной перспективе Романа Старовойта при желании можно увидеть даже хорошее. Парень (губернатор) - старается. Если бы ничего не делал полезного, то «отправляли» бы в отставку. А так, все же «выдавливают Романа Владимировича в столицу. С его не курской командой. Но будем все же справедливы. В этом злом и актуализированном дискурсе есть и плохие моменты. Как можно полагать процесс формирования у Романа Старовойт курской идентичности идет болезненно. Он пока еще не признанный курянин. И, очевидно, не скоро им станет. Вахтовый метод работы начальника, неопределенность с проживанием жены на родине курского соловья, лишь добавляют перца в досужие обсуждения актуальной темы среди местной элиты. 

И еще вопрос, на который профессор пока не знает окончательного ответа. А не перешел ли Старовойт ту «красную линию» в коммуникациях с правящим слоем, за которой может стартовать процесс отторжения доминирующего регионального политического актора?