Владимир Бренделев, эксперт, экономист: «Просуществует ли суверенная Россия до 2017 года?» Часть VI.

Стерилизация вместо экономической политики

«Знакомство с российской финансовой системой рождает желание написать сценарий для фильма ужасов, – именно в таких выражениях в июне 2001 года обозреватель «Известий» (20 июня 2001 г.) Георгий Осипов описывал придуманный российской «патриотической» властью «уродливый механизм стерилизации излишних денег». – Сформировалась система, которой нет дела до средств российских граждан, функционирующая в рамках прямых договоров власти и корпораций… И тогда, и сейчас, и при дефицитном, и при профицитном бюджете, кредиты дороги».

«Зачем стерилизуют котов, понятно – чтобы они не орали. Зачем стерилизуют экономику, понятно меньше. Мы что, хотим, чтобы она совсем замолчала? – недоумевал тогда же академик Виктор Ивантер («Эксперт», 9 июля 2001 г.). – [Стерилизация] не должна подменять собой экономическую политику. Баланс не может быть целью. Бухгалтерские операции не должны заменять реальную экономическую политику». «Хватит кредитовать Америку. [Инициативы, выдвинутые Владимиром Путиным] консервируют нынешнюю модель российского хозяйства, фиксированную на экспорт сырья и капитала», – предупреждал «Эксперт».

«Все больше появляется наблюдателей, характеризующих профицитное российское хозяйство словом «безумие», – писал четыре года спустя обозреватель «Известий» (19 июля 2005 г.) Максим Соколов. – Неудержимая откачка средств из экономики в различные сокровищницы (золотовалютные резервы, стабфонд) в сочетании с буксующим производством и плачевным состоянием инфраструктуры действительно начинает отдавать чем-то древнеперсидским… [Нам] сообщают, что каждый рубль из нефтяных сверхдоходов, истраченный в России, есть страшный яд, и ликвидность надо откачивать из страны куда угодно – хоть в море топить, – лишь бы она не губила российское хозяйство… [Но если так, и] деньги для России – страшный яд, нужно награждать орденами тех, кто сильнее уклоняется от налогов и больше денег выведет за границу. Безумства новых русских на Лазурном берегу в свете такого учения есть проявление ответственной гражданственности.

Если дело не в простой откачке, а в сбережениях на черный день, такая поправка мало спасает дело, – рассуждает обозреватель. – Какой-то парашют на случай резкого падения нефтяных цен, конечно же, необходим – но именно что парашют, т.е. инструмент весьма временного действия. Вечно на средства из сокровищницы все равно не проживешь. Но каковы должны быть размеры такого сугубо временного резерва, никто не объясняет. Раз резерв – будем выкачивать все, что можно и ни с кем не поделимся. Это не говоря еще об одном противоречии. Сегодня – ни одного рубля в экономику, потому что будет страшная инфляция. Завтра, когда цены на нефть упадут, будем качать средства стабфонда в экономику бурным потоком и никакой инфляции не будет.

Наконец, никто не объясняет, когда все это кончится. Обыкновенно непопулярные меры призваны выправить положение. Такое положение дел, когда хозяйство не в состоянии переваривать деньги… трудно назвать нормальным. Нужно либо назначать лечение, либо звать священника – но не делается ни того, ни другого. Будем тупо выкачивать деньги, а когда цены на нефть упадут, будем столь же тупо деньги тратить – вот и все учение… Будучи не в состоянии понять, что делать со златом, они [руководители экономики] способны только его омертвлять», – утверждал Соколов.

С последним утверждением обозревателя, конечно же, можно было согласиться только отчасти. «Патриоты», как показал кризис 2008-2009 годов, вовсе не собирались в случае падения нефтяных цен тупо тратить деньги во имя спасения какой-то там российской экономики. Вместо этого они, со свойственной им «патриотической» наглостью, очень успешно перевели 300 млрд долларов в Фонд национального благосостояния и будущих поколений олигархических структур, выращенных за жлобские нулевые самими же «патриотами». В 2005 году «патриоты», правда, широкой российской общественности об этих своих «патриотических» планах не рассказывали, предпочитая кормить население дегенеративными сказочками о необходимости отдавать долги внешним кредиторам России.

«В спорах вокруг Стабфонда им. А. Л. Кудрина, о том, что есть откачка ликвидности из экономики – мудрость или безумие, тяжущиеся стороны, как правило, исходят из того, что спор – экономический, – отмечал Максим Соколов в другой своей статье («Известия», 26 июля 2005 г.)», продолжая поднятую им тему о героической борьбе «патриотов» с «лишними деньгами», поступающими в российскую экономику и в российский бюджет. – Идея Стабфонда проста, как все гениальное. Поскольку поступление чрезмерного количества нынешних нефтяных сверхдоходов в хозяйство России может его разбалансировать, сверхдоходы должны быть уничтожены. Сейчас (слава Горбачеву и Ельцину за наделанные ими долги) уничтожать сверхдоходы можно почтенным способом – делая выплаты кредиторам. Но беда в том, что когда-то долг будет погашен – и что затем?

Тезис, согласно которому экономика России столь плоха, что не может переваривать деньги, а значит, и не надо ей денег, от них только вред, – этот тезис никак не связан с объемом внешнего долга. Если даже он обнулится, плохая экономика не улучшится, а потому – точно как у мольеровского доктора – клистир и кровопускание останутся единственными средствами лечения».

Опыт, накопленный за годы, прошедшие со времени написания данной статьи, однозначно свидетельствовал о том, что «патриоты», многословно рассуждавшие тогда о необходимости выплачивать внешние долги России – все во имя нее, бедной, несчастной, встающей с очередных колен Родины! – в действительности преследовали совершенно другие цели. Диаметрально противоположные тем, о которых они объявляли официально. Главная задача, решаемая «патриотами», как раз и заключалась именно в том, чтобы максимально нарастить внешние долги приближенных к ним олигархов. Расплачиваться за которые, ясное дело, пришлось всем прочим, проживающим в России людям.

Полная бредовость тех аргументов, которые приводили идеологи стерилизации, была впрочем, вполне очевидна уже и тогда, в 2005-м, и главная заслуга Максима Соколова состояла, таким образом, вовсе не в том, что он не оставил камня на камне от тех дегенеративных доводов, которые использовали «патриоты» в обоснование проводимой ими кредитно-финансовой и бюджетной политики. Главное было в другом: обозреватель «Известий», похоже, первым обратил внимание на прямую связь стерилизации экономики со стерилизацией политической жизни в России.

Массовое неблагоустройство и горы омертвленного золота

«Но мольеровское экономическое учение с неизбежностью ставить вопрос уже не экономического, но политического характера, – отмечал Соколов. – Если нефтяные деньги – яд для экономики, то зачем этот яд выкачивать из недр? Конечно, на это есть два ответа.

Во-первых, даже свечной заводик просто так не остановишь, что же говорить о нефтянке – ее нельзя выключить рубильником и велеть поспать, покуда то ли конъюнктура изменится, то ли хозяйство улучшится. Будет необратимое разрушение. То есть нефтянку выключить нельзя – но инфраструктуру, науку, социалку etc вполне даже можно. Пусть пребывают в анабиозе, покуда рак на горе не свиснет – ничего с ними не сделается, а сделается – не беда. Столь различное отношение к экспортной трубе и национальной инфраструктуре уже имеет некоторый политический смысл.

Во-вторых, есть долгосрочные контракты, есть места на рынках, есть глобальные экономические связи. От них отказаться никак не возможно, хотя бы даже эти контракты, рынки и связи давали в итоге ту страшную отраву, которой для российского хозяйства являются деньги. То есть выкачивание невосполнимых природных богатств ничего не дает и не может дать России (и мы строго позаботимся, чтобы ни копейки ни дало, но выплачивать все равно будем, потому что это нужно мировому хозяйству. Еще один политический смысл.

Идеологи стерилизации не понимают, сколь сильного идейного перелома они требуют от граждан, – утверждал Максим Соколок. – Перелом 1991-92 гг. по сравнению с ним был мелочью.

То, что бюджет должен быть хоть как-то сбалансирован, а собственность иметь какого-то хозяина, что для выправления чудовищных диспропорций придется на время затянуть пояса – все эти доводы не находились в абсолютном противоречии с простым житейским опытом и потому в общем были приняты. Конечно, потом и слова расходились с делами, и «гладко было на бумаге…» – но мы сейчас о приемлемости идей как таковых говорим. Сегодня предлагается смириться с гораздо более сильной идеей.

С той, что природные богатства России ни под каким видом не могут быть использованы для обустройства страны, с тем, что вложение капиталов в хозяйство России для него губительно, что наша экономика (плохая, конечно) заслуживает окончательного приговора «Ты стара, ты слаба и никогда лучше не будешь».

А нефть при этом мы будем качать – но не для вас, дураков. С каким житейским опытом такие принципы могут быть согласованы, сказать трудно…

«При демократическом правлении сегодняшнее сочетание массового неблагоустройства со всевозрастающими горами омертвленного золота не продержалось бы и дня, – утверждал обозреватель. – В рамках политики стерилизации если за что и можно укорять В. В. Путина, так это за недопустимое либеральничанье, при котором неприятные вопросы насчет мертвых капиталов все время раздаются. Стерилизация денег невозможна без стерилизации политики».

Страна похожа на пьяницу

Итак, мы видим, уже к середине нулевых – вовсе неслучайно названных «жлобскими», – «патриоты», по сути дела, официально объявили Россию, свою любимую, постоянно встающую с колен Родину, конченной страной. И перелом, предсказанный Максимом Соколовым, действительно случился – в мозгах огромной массы российского населения, с готовностью и без какого-либо намека на протест согласившегося с тем, что все природные богатства России отныне принадлежат не нам, российским гражданам, а кучке наглых «патриотов», объявивших их своей собственностью. И этот идейный перелом действительно стал Великим переломом, вполне сравнимым по своему значению с тем эволюционным прорывом, в результате которого представители одной из ветвей, отделившейся от дерева, «приматы», получили право называться homo sapiens – человек разумный.

Представить себе всю глубину той цивилизационной пропасти, в которую свалилась Россия за жлобско-«патриотические» нулевые, на самом деле не так уж и сложно. Давайте проиграем в уме следующую ситуацию: обычный россиянин вдруг переносится из «лихих 90-х» в наше время – суверенную Россию образца начала 10-х, и он, вполне естественно – надо же узнать, что произошло в нашей стране за время его отсутствия, – начинает читать нынешние российские газеты. И натыкается там на следующие, к примеру, откровения, к которым мы-то за жлобские нулевые уже успели принюхаться, ну а он – еще нет. Итак...

Продолжение следует