Как Общественная палата Воронежской области стала собранием «вольных каменщиков»

На днях на своем расширен­ном заседании Совет Общественной палаты Во­ронежской области под председательством Не­ли Пономаревой единогласно высказался против проекта закона «О символах и символике в Воро­нежской области, представленного руководи­телем движения «Наследие предков» Виктором Глущенко.

Масонский след в русской геральдике?

Мы не будем излагать выступле­ние Виктора Николаевича на засе­дании Совета палаты. Обозначим лишь проблематику. Впервые изо­бражение герба города Воронеж появилось на черно-красном зна­мени Воронежского пехотного пол­ка в 1712 году. Следующее по вре­мени изображение Воронежского герба есть в знаменном гербовни­ке 1730 года: «В золотом щите на красном поле две медные пушки на стенках, из которых на одной сидит белый одноглавый орел. Под пуш­ками земля зеленая». В 1781 году был высочайше утвержден следу­ющий герб Воронежа: «Щит разде­лен надвое, в верхней части оно­го в золотом поле двуглавый чер­ный орел, а в нижней части, в крас­ном поле опрокинутый на косого­ре сосуд, из которого истекает ре­ка Воронеж». Заметим, что косогор всегда изображался зеленым цве­том, то есть покрытым зеленями.

После восшествия в 1855 году на престол Император Александр II помимо всего прочего решил на­вести порядок и в государственной символике. Заниматься этим было поручено барону Бернгард-Карлу Кёне, назначенному в 1857 году начальником гербового департа­мента. Кёне родился в семье тай­ного государственного архивари­уса, берлинского еврея, приняв­шего реформатское вероиспове­дание. Под его руководством были созданы и высочайше утверждены «Правила украшений гербов губер­ний, областей, градоначальств, го­родов и посадов». Согласно этим правилам стали вновь утверждать­ся территориальные гербы, в ко­торых параллельно исправлялись «ошибки», убирались элементы, «недопустимые» в геральдике.

Реформа не была осуществлена полностью. Высочайше утвердить успели лишь гербы губерний. Де­ятельность Кёне, который покинул Россию и умер в Баварии в 1886 го­ду, вызывала сильное раздражение у русской образованной публики. В 70-х годах XIX века появилась «Ар­хеологическая Ода» принадлежа­щая перу Ефима Люценка, в кото­рой Кёне дается следующая харак­теристика:

Берлинский партикулярист,

Шпион по иностранной части;

Как самозваный геральдист

Добился он на службе власти.

И неумелою рукой

Исказил славный герб России,

Завещанный нам стариной

В наследие от Византии.

В соответствии с реформой Кё­не в 1881 году исторический герб Воронежа спустя 100 лет был пере­делан и получил следующее опи­сание: «В червленом щите золотая гора, исходящая с правого бока, на которой серебряный кувшин, изли­вающий таковую же воду».

Мы не будем здесь касаться со­ветского периода, но в 1994 году герб Воронежа 1881 года был вос­становлен. Было записано: «Герб города Воронежа представляет собой французский щит, на черв­леном поле которого изображе­на золотая гора, исходящая с пра­вой стороны (для наблюдателя с левой). На горе изображен сере­бряный кувшин, изливающий тако­вую же воду». Сегодня золотая го­ра, сложенная из камней красует­ся на всех воронежских гербах. В одном случае: «Гора отражает хол­мистый рельеф области» (!?) в дру­гом: «Гора в гербе созвучна с кру­тым правобережьем города Воро­нежа». То есть, мы имели черно­земный склон, на котором лежал сосуд с водой. А потом чернозем­ный склон поменяли на камни. По­чему при Кёне отказались от черно­зема, покрытого зеленями, в поль­зу камней? Самая вероятная вер­сия – масонское влияние. Стро­гий запрет тайных обществ после 1825 года не остановил деятельно­сти «вольных каменщиков». С во­царением Александра II положе­ние масонов изменяется к лучше­му. А первым министром при Алек­сандре II – министром внутренних дел (1855—1861) – становится гла­ва петербургской масонской ложи граф С.С. Ланской.

Устранение позднейших исправлений

Камни – это символ вольных ка­менщиков. Символически масон­ская работа состоит в том, чтобы, отесывая грубый камень, улучшать непосредственное творение при­роды, дабы удалить с него шеро­ховатости и неровности и прибли­зить его к форме, соответствую­щей его назначению. И в любом случае, камни барону Кёне, рефор­мирующему герб черноземной Во­ронежской губернии, были ближе и понятнее.

А что же современные гераль­дисты? Они не могли не знать, что еще в 1910 году русские монархи­сты подняли вопрос о «правильно­сти» российской символики. А на­кануне Первой мировой военный историк, геральдист Петр Ивано­вич Белавенец (1873-1936), член Особого совещания по вопросам о русских национальных цветах, вы­ступил с предложением очистить герб Российской Империи от гер­манского геральдического влия­ния. Он писал: «Искажение наше­го герба началось под влиянием Запада… и достигло своего апо­гея в царствование Императора Александра II, когда чиновник де­партамента герольдии барон Кё­не окончательно переделал рису­нок русского герба на германский лад». В начале декабря 1914 года Императорское общество ревни­телей истории постановило пору­чить совету общества войти с хо­датайством «об измене­нии русского государ­ственного герба соответ­ственно действительно историческим традициям и устранении в нем позд­нейших исправлений». Но война и революция поме­шала этим планам.

Уже в наше время региональную символику можно было спокойно очистить от наследия барона Кё­не, и вернуться к историческим традициям. Но, по-видимому, ав­торская группа, работающая над воронежской символикой ( К. Мо­ченов (Химки), М. Медведев (С.- Петербург), Ю. Коржик (Воронеж), О. Афанасьева (Москва)), просто рисовала красивую картинку, что­бы хорошо заработать. А с другой стороны, у заказчика тоже не бы­ло желания вернуться к историче­ской символике. Никто глубоко не вникал в этот вопрос. А возможно, это было сделано и вполне созна­тельно.

Важно заметить, что Виктор Ни­колаевич Глущенко не предлагает ничего ранее не существовавше­го. Центральный пункт его проекта – сосуд – надо положить на черно­зем и зеленя, а не на крупные кам­ни (вкупе с другими повторяющи­мися элементами Глущенко пола­гает, что в нынешнем гербе зашиф­ровано число зверя 666).

Глущенко и его соратники вна­чале пытались в судебном поряд­ке оспорить воронежский закон о символике и даже отстаивали свою правоту в Верховном Суде РФ. А вначале 2013 года предста­вили обновленный проект закона, который включал с пятью прило­жениями всю основную символику Воронежской области, в том числе и гимн. Общественной палате они предложили рассмотреть этот про­ект и выступить с законодательной инициативой.

«Центральной частью герба Во­ронежской области, – сказал Вик­тор Глущенко в своем выступле­нии, – должен быть черноземный склон. Это выражение главного нашего богатства!» Чем же отве­тили на этот призыв члены Сове­та палаты и приглашенные на за­седание «авторитетные специали­сты»? Произошло нечто неожидан­ное. Коллективный каминг-аут! Те, кто еще вчера клялись в верности главному нашему богатству и при­зывали его беречь и приумножать, начали от него отрекаться!

Чернозем – образ полумифический?

Первым, как и ожидалось, в бой ринулся кандидат исторических наук и конферансье (его «навязы­вают» в качестве десерта в филар­монии всем любителям классиче­ской музыки) Бронислав Табач­ников. Из его невнятной реплики запомнилось лишь сомнение по адресу барона Кёне. Не мог, мол, один человек «нанести непоправи­мый вред России…» Что ж, Табач­никову виднее. Видная обществен­ница, член регполитсовета «Еди­ной России» Людмила Никитченко прямо заявила: не по душе ей чер­ноземный склон. Ей нравится гру­да камней золотистого цвета! Уди­вил член палаты, агроном по обра­зованию, известный воронежский политический деятель Иван Шаба­нов. Он вдруг всех «просветил». В нашей области чернозем, оказы­вается, занимает всего одну треть площади, а остальные две трети – супесчаные почвы. И как же быть с добычей гравия в Павловском районе и никеля в Новохоперском районе? А еще есть у нас Каменная степь, где без воды чернозем пре­вращается в антрацит! Зачем Ива­ну Михайловичу понадобилось не­сти такую околесицу, знают лишь организаторы собрания.

А вот известные краеведы Алек­сандр Акиньшин и Олег Ласун­ский вполне понимали, о чем идет речь. Первый настаивал на том, что герб области согласован Ге­ральдической комиссией, он ле­гитимен и нечего, мол, его менять. Все остальное, по его мнению, вку­совщина, из области – нравится или не нравится. Олег Ласунский в желании потрафить Неле Поно­маревой вдруг заявил, что в Пари­же побывал куб русского чернозе­ма, взятый не в Воронежской об­ласти, а на Кубани. И вообще «чер­нозем у нас очень часто образ по­лумифический». Здесь мы долж­ны пояснить. Давно доказано – на всемирной выставке в Париже в 1900 году был представлен чер­нозем, взятый «в Бобровском (Па­нинском) районе Воронежской об­ласти, в целинной степи близ зна­менитой «Каменной степи». (Об этом см. статью академика РАН Г.В. Добровольского («Почвове­дение», 2010, №9, с. 1135-1136) . Зачем было Ласунскому врать, не­понятно. Вернее, непонятно, если допустить, что вся эта уважаемая публика не принадлежит к масон­скому сообществу. А если пред­положить, то тогда вполне логич­но участники заседания себя ве­ли. Состоялось не заседание Со­вета палаты, а собрание «вольных каменщиков», которые защищали свои родные символы…

Только понятная символика объединяет

Кстати, позиция присутствую­щего на заседании Совета палаты заместителя губернатора Юрия Агибалова выгодно отличалась от остальных. Он заявил, что не счи­тает изменение символики обла­сти первоочередной задачей. В том числе и по причине дополни­тельных расходов в случае изме­нения символики.

А сторонника Глущенко, адво­ката Сергея Владимиро­вича Бутусова, впечатли­ла реплика бывшего гу­бернатора Шабанова, ко­торый фактически вы­сказался против симво­ла Воронежской области как области центра Чер­ноземья.

– Разве это мало – тридцать процентов черноземных земель при площади, сравнимой с площа­дью Франции, – сказал Бутусов. – Сейчас спроси любого жителя Во­ронежской области о том, что изо­бражено на гербе Воронежской об­ласти, что означают эти шесть бу­лыжников – практически никто не ответит. Символика герба должна быть понятной и должна объеди­нять людей. Что же касается крити­ков Глущенко, то на его конкретные доводы, кроме пространных рас­суждений, я не услышал ни одно­го научного конкретного контрдо­вода.

Автор этих строк их тоже не услышал. Вот почему я считаю, что из этой «битвы» за чернозем­ный символ Виктор Глущенко вы­шел победителем. И надо оста­вить камни каменщикам и идти дальше.