Владимир Бренделев : "Просуществует ли суверенная Россия до 2017 года?" Часть 8. Продолжение

Часть VIII. Продолжение

Методики расчета инфляции и прожиточного минимума при этом становятся все более изощренными. Мягкое объединяют с мокрым, отметил В. Бобков. Например, цены на автомобили или бриллианты практически не растут, а на продукты ценники часто переписывают. Суммирование же их выливается в «среднюю температуру по больнице».

В большинстве стран есть понятие «гарантированный душевой доход», и именно на него ориентируется прожиточный минимум

До 1 января 2013 года минимальная потребительская корзина была условно разделена на три «корзинки». Первая – продукты питания. Вторая – непродовольственные товары. Третья – платные услуги, в том числе транспорт и ЖКХ. Последняя была самая крупная, хотя тарифы естественных монополий никогда полностью в ней не отражались.

Теперь из методики расчета прожиточного минимума полностью ушли вторая и третья части. Отныне считаются только продукты питания. Затем эта сумма умножается на два. Считается, что остального должно хватить на непродовольственные товары и платные услуги. Но тарифы на услуги растут быстрее, чем на продукты. Теперь, чтобы заплатить коммуналку, самые бедные будут меньше есть.

– Сколько в стране бедных? Можно ли сравнивать наше социальное и экономическое расслоение с другими странами? – задали вопрос «АН».

– Наш МРОТ примерно в 10 раз ниже, чем в Европе, – ответил В. Бобков. – При этом в большинстве т.н. развитых стран есть понятие «гарантированный душевой доход», и именно на него ориентируется прожиточный минимум. У нас власть таких задач даже не ставит.

Социально приемлемый потребительский бюджет, который отвечает минимальным потребностям, составляет в России 20-21 тыс. рублей на члена семьи в месяц, то есть примерно половина населения у нас – бедные и низко обеспеченные люди. На средне- и высокообеспеченных людей приходится около 20%. 15% из них – это средний класс.

На перспективы роста среднего класса в России профессор Бобров смотрел достаточно скептически. Здесь нужна политическая воля – на что тратить деньги, отметил он. На правоохранительную систему, которая будет «охранять» митинги или платить людям столько, чтобы они на эти митинги не ходили? Чиновники, получающие 500 тысяч рублей в месяц, заботятся только о своих интересах. Они работают только на себя.

– А на народ наплевать?

– Получается, что так. У временщиков основная цель – урвать, пока есть возможность. А потому и то, что предлагает наука, никто наверху серьезно обсуждать не хочет…

«Страна нищих» – гласил заголовок интервью директора Всероссийского центра уровня жизни.

Итак, какой-никакой, но средний класс в России все-таки существует – пусть даже крайне малочисленный, где-то всего лишь 15% от общего населения? Увы и ах – в реальной действительности ситуация с российскими «средними» оказывается крайне далекой от той идиллической картины, которую рисуют социологи.

«Характеристик, по которым индивидуума можно отнести к среднему классу, не так много, – отмечал Никита Кричевский («Экономическая безопасность», № 1-2, февраль 2009). – Вот как их не так давно определял руководитель Всероссийского центра уровня жизни Вячеслав Бобков: «Во-первых, материально-имущественное положение. Во-вторых, социально-профессиональный статус. В-третьих, важно, к какому слою относит себя сам гражданин. Все три фактора должны рассматриваться в комплексе… Всего к среднему классу можно отнести около 10% населения, или примерно 13,5 млн россиян».
А вот мнение специалистов ВЦИОМ. Как следует из их опросов, к среднему классу наши соотечественники относят прежде всего тех, кто имеет стабильный доход, достойное жилье, сбережения, автомобиль, возможность получения платного образования и медицинских услуг. Вот тут разброс куда больше: по данным ВЦИОМ, сегодня от 18 до 42% россиян относят себя к среднему классу.

Обратимся к результатам совместного проекта Независимого института социальной политики (НИСП) и Института современного развития «Формирование массового среднего класса». По оценкам специалистов этих организаций, признаки среднего класса совпадают с теми, о которых говорилось выше: это материальные ресурсы, нематериальные ресурсные признаки, самоидентификация. В результате данного исследования численность среднего класса страны составила 19,7%.

Среди критериев среднего класса как-то выпал из виду еще один: экономическая и социальная устойчивость людей при кризисных явлениях, – продолжал Н. Кричевский. – Какой же это средний класс, если, едва столкнувшись с сокращением занятости, снижением заработной платы, падением рубля, он переходит на хлеб с квасом, посыпает голову пеплом и молит о помощи? Но ведь в любом обществе средний класс – это наиболее производительная и образованная рабочая сила. Активный экономический субъект потребительского рынка и проводник инновационных форм поведения. Это люди, обладающие собственностью и заинтересованные в стабильности государственных и общественных институтов. Наконец, средний класс – это действительно опора модернизации. Однако в России, увы, подобного среднего класса не наблюдается даже близко. Так стоит ли удивляться, что с такой опорой государство при первых же порывах кризисных ветров начинает шататься из стороны в сторону, грозя грохнуться во весь свой еще немалый рост?

Приходится признать, что пока целенаправленная политика по созданию и поддержке среднего класса в России подменяется призывами, – констатировал Кричевский. – Возьмите широко разрекламированный рост жилищного строительства и сравните: в 1980 году в России было сдано более 1 млн квартир, а в 2007-м – всего 721 тыс. Да и для кого строятся сегодня дома – разве для среднего класса с доходами по верхней планке 50 тысяч рублей на члена семьи в месяц? О ценах и вовсе умолчим: за 2000-2007 годы цена одного «квадрата» в новостройках выросла в 5,5 раз.

Переход из «среднего класса» в состояние чистой «быдлы»  может произойти практически мгновенно

Итак, все последние годы государство лишь на словах декларировало приверженность к интересам среднего класса. Молодую девчонку, живущую в арендованной квартире, но прикупившую иномарку в кредит, да еще в валюте, спешили записать в твердые середняки. Но это не тот путь. Им можно прийти на панель, но никак не к среднему классу.

С приходом кризиса выпасть из российского «среднего класса» – для существа, в нем якобы числящегося, – действительно оказывалось проще простого. В «самом обыкновенном, и даже с романтическим уклоном, девичьем чате» обозреватель «Новой газеты» (25 января 2010 г.) Е. Пищикова как-то обнаружила следующую печальную историю.

«Я считала себя сливкой общества, а оказалась обычной быдлой, – жаловалась некая Iriska. – Меня выгнали с работы как никому не нужную. Я раньше презирала тех, кто ходит на оптовый рынок, а сейчас смотрю телевизор, вижу рекламу с вкусной едой, и слезы, и слюни сами текут! Я не могу быть бедной, я повешусь!»

Переход из «среднего класса» в состояние чистой «быдлы» в современном российском обществе действительно может произойти практически мгновенно. Так что же представляет тогда собой этот самый отечественный «средний класс»?

«Всему есть простое объяснение, – писал Н. Кричевский. – У нас власти средним классом считают не ту производительную рабочую силу, обладающую собственностью и заинтересованную в стабильности институтов (как это принято во всем мире. – В.Б.). В России средний класс – это банальные налогоплательщики, те, кто помимо регулярного перечисления «обязательного индивидуального безвозмездного платежа» (так налог трактуется в Налоговом кодексе), финансируют еще и социальную сферу. Причем финансируют как напрямую, перечисляя взносы в фонды социального страхования, так и неформально, посредством скрытых выплат и подношений. Это и есть российский средний класс – пусть в искаженной, не принятой в мире форме, но каков уж есть…

Верность этих авторских предположений косвенно подтвердил в 2008 году председатель Госдумы Борис Грызлов: «Средний класс – это те люди, которые работают в рамках закона, уважают действующую власть и своим трудом, идеями делают все возможное, чтобы страна стала сильнее. Им присущи культура, патриотизм, уважение к России. Вы скажете, что таких людей много, и я соглашусь с этим. Но чтобы войти в средний класс, им нужна еще финансовая основа, а ее пока нет».

То есть ни жилье, ни прочее имущество, ни даже отлаженная социальная структура роли не играют. На переднем плане деньги да еще патриотизм. Но тогда, казалось бы, чего проще: обеспечьте среднему классу достойный ежемесячный доход, и дело с концом, – иронизировал Кричевский. – Однако налицо неувязка: средний класс – это прежде всего налогоплательщики, люди, финансирующие социальную сферу. Получается обратный процесс перекачки средств. И, похоже, других способов воздействия на средний класс в арсенале у нашего государства пока не нашлось.

Впрочем, есть в стране и другая прослойка. Видимо, ради ее благополучия и «цвела страна родная» все последние годы. По данным Центра стратегических исследований компании «Росгосстрах», в 2008 году в России насчитывалось 100 тысяч семей (0,4% от общего количества) с годовым доходом более 1 млн долларов. Как видно, разрыв даже больше, чем в Америке 30-х. И отношение к зачаткам среднего класса такое же, как было за океаном до начала Нового курса».

С последним утверждением Никиты Кричевского можно, вообще-то, согласиться только отчасти. В Америке до прихода в Белый дом Франклина Д. Рузвельта власть просто и не ставила перед собой задачу создания среднего класса. В суверенной России после прихода «патриотов» власть совершенно целенаправленно все делала для того, чтобы уничтожить на корню саму возможность появления в стране сколь-либо многочисленного среднего класса.

Уровень жизни снижался на глазах

«Премьер-министр Владимир Путин вчера впервые в практике работы российского правительства отчитался в содеянном перед Госдумой, – иронизировал специальный корреспондент «Ъ» Андрей Колесников («Коммерсантъ», 7 апреля 2009 г.) – В день больших событий в советских учреждениях всегда выбрасывают большой дефицит. Объявление, которое возникло в думском буфете в день приезда на Охотный ряд Владимира Путина, было двусмысленным: «Уважаемые посетители! В продаже появилась клюква урожая 2008 года, по цене 156 рублей за кило»… Для того, чтобы повесить такое объявление, нужно было определенное гражданское мужество, ибо текст объявления граничит с политической оценкой происходящего здесь в этот день события…

Речь [Путина] продолжалась больше часа. В констатирующей части она была наполнена огромным количеством цифр, и каждая следующая была оптимистичней предыдущей. В отчетном, то есть докризисном году, росли производительность труда, ВВП, количество сданных метров жилья… Выросло все, что имело хоть малейший шанс вырасти. Уже даже выросли, пусть и не так сильно, как ВВП, дети, родившиеся в отчетный период… Владимир Путин рассказывал, что даже взводный в армии скоро будет получать 50 тыс. рублей. А в конце следующего года военнослужащие и уволенные в запас будут полностью обеспечены жильем.

Премьер признался, что правительство не допустило падения банковской системы, что было реальной перспективой. И еще во многих вещах, которые сделали бы честь любому управленцу кризисного периода, он признался в этот день депутатам. Очевидно, понимая, что в уже рассказанном есть перебор, Владимир Путин вдруг сказал, что следующий, 2009 год будет трудным для страны. Я, честно говоря, очень удивился этому, потому что из всего, что он говорил до этого, такая мысль никак не могла последовать», – откровенно потешался А. Колесников.

Продолжение следует.